Онлайн радио Лав Радио

В Англии и Шотландии я прожил более полугода. Давал уроки и концерты, выступал в салонах. Состояние здоровья ухудшалось.
"Целое, - писал я другу, - до двух часов я ничего не могу делать, а потом, когда оденусь, всё меня стесняет; и так задыхаюсь до обеда, после которого надо два часа сидеть с мужчинами у стола, смотреть, что говорят, и слушать, что поют. Наскучившись до смерти... я иду в салон, где нужна вся сила душевная, чтобы немножко себя оживить, так как в это время они жаждут меня слушать.."
Я хорошо знал, что хозяева приглашают меня ради роскоши. Они всё расценивают только на фунты, искусство любят только потому, что это роскошь.
Поездка в Шотландию, край живописных озёр. Но здесь редко выглядывало солнце. Здоровье моё из-за климата ухудшилось.
В середине октября мне очень хотелось послушать музыку и вместе со своей ученицей Марцелиной Чарторыйской виолончелист Франшомм начал было исполнять мою виолончельную сонату. Но у меня были приступы удушья и поэтому пришлось прекратить игру.
Сегодня, 15 октября мне стало немного лучше. Как раз сегодня меня навестила известная польская красавица Дельфина Потоцкая(ей в своё время я посветил ей Первый мой концерт). По моей просьбе она спела арию из оперы Беллини и ещё несколько произведений.
Я задаю себе вопрос: Что же будет дальше?

15 октября 1849

Лето 1846 года - время начавшегося отчуждения между мной и Жорж Санд. А также я почувствовал сильное ухудшение моего здоровья. В этот год я заметно ослабел, кашлял. Очень редко я играл на фортепиано. И сочинять стал мало.
К 1846 году дети Жорж Санд стали взрослыми. Морису уже 23 года. Он был очень груб. По характеру он был похож на отца, Казимира Дюдевана. Мориса раздражал мой сухой кашель. Он считал себя хозяином в доме.
Соланж было уже восемнадцать, она не слушалась мать и Жорж было тяжело с ней.
К осени я перебрался в столицу, чтобы продолжать вести уроки.
Только в конце зимы приехали писательница с дочерью в Париж. Соланж влюбилась в скульптора Клезенже, который не нравился матери. Но брак всё же состоялся. С возвращением в Ноан начались раздоры. Жорж Санд написала мне письмо и в нём она категорически запрещала мне видеть её дочь и зятя и принимать их у себя.
Но что, я маленький мальчишка с которым можно так говорить, да ещё в таком тоне. Мои читатели наверное меня поймут. Я Соланж воспитывал на протяжении девяти лет. Я одолжил им денег и принял их у себя. Чтобы мне как-то помочь я нашёл для Клезенже работу.
Жорж Санд Была вне себя от гнева. Она отправила мне гневное письмо. После этого письма мы окончательно расстались.
Из-за расставания я не мог больше проводить время в Ноане.
В те времена рабочий люд поднимался против короля Луи-Филиппа. После нескольких сражений Франция стала Ресбубликой.
Восстания тогда охватило многие европейские страны. В польской провинции Познань также начались волнения.
Положение моё стало нелёгким. Почти все его ученики покинули Париж. А я никогда не делал сбережений. К тому же большая часть заработанных мною денег уходили на подержку польских эмигрантов.
В это трудное время я получил письмо от моей ученицы, Джейн Стирлинг, приглашение приехать в Лондон. Она предлагала погостить у неё, а также выступить с концертами. После небольших раздумий я согласился.


16 сентября

Летом 1839 года я трудился над созданием одно из своих творений - сонаты си-бемоль минор. Замысел этого произведения очень трагичен. Скорбные лирические переживания сливались здесь с думами о великих страданиях родной земли.
Мои современники чутко ощущали социальный характер этого произведения. "Поистине нельзя было найти других звуков, чтобы выразить... как оплакиваются великие потери,- писал Лист о моём похоронном марше.-Возникает чувства, что не смерть одного героя оплакивается здесь, а пало всё поколение".




30 августа

В ближайшие годы я много сочинял и творил. В браке С Жорж Санд я обрёл счастье, которого я столько ждал.
Зимой и ранней весной мы проживаем в Париже. По прежнему я давал уроки. На больших приёмах я бываю редко.
Моя супруга сильно трудиться. Почти каждый год она выпускает новый роман. Она тратит шесть часов на детей, а я столько же на учеников. По вечерам мы общаемся с друзьями, ходим в театр, проводим время в концертных залах. Среди них: художники, певцы, поэты. Бальзак-читает отрывки из своих новых романов. Гейне и Мицкевич свои стихи и поэмы.
И хотя моя жизнь в Париже протекает увлекательно она мне всё же надоедает. Из-за уроков и выступления я не могу писать музыку. Я с нетерпением жду тёплого времени года, чтобы уехать из города и начать сочинять.
Лето и небольшую часть осени мы проводим в Ноане-родовом поместье Жорж Санд. Этот двухэтажный дом расположен в тенистом парке.
В Ноане я поселился в маленьком домике, где мне никто не мешал творить. Обедал я на свежем воздухе. Вечерами я обожал играть для Жорж Санд.
Когда в Ноан приезжают гости, мы начинаем гулять по окрестностям поместья, поездки на рыбную ловлю, на охоту. Я устраиваю кукольные спектакли. В выступление принимают участие и гости. Полина Виардл-одна из частых посетительниц. Аврора даже производит её обворожительный облик в новом романе "Консуэло".
Каждый год я находился в Ноане по несколько месяцев и это заметно улучшило моё здоровье.





7 июля

Как погода немного улучшилась мы поспешили вернуться во Францию. Морской переезд был тяжёлым, штормило. По прибытию в Марсель мне стало очень плохо. Доктора наотрез запретили нам продолжать путь. И конечно во Франции мне было лучше, чем романтическая жизнь на острове в сезон проливных дождей. Постепенно здоровье моё восстановилось, и в июне 1839 года вся семья была уже в Ноане. "Деревня прекрасна - соловьи, жаворонки", - писал друзьям я.



5 июня

Уединённая жизнь в горах была поэтична, но таила много неудобств. После дождей дорога становилась вязкой и продукты становилось трудно доставлять. Кухарка была не умелой и плутоватой. Авроре приходилось готовить самой. А ведь ещё нужно было ухаживать за детьми и мне помогать. Для литературы у неё оставались, только ночные часы.
Большой радостью было прибытие пианино (даже не знаню как его к нам доставили). А прислал его Плейель из Парижа. Теперь я мог творить, сочинять.
Однажды Жорж Санд с сыном отправилась в город для закупки продуктов. Моросивший с утра дождь превратился в сильнейший ливень, который я никогда не видел. Возница отказалась ехать к манастырю и высадил незадачливых путников посреди дороги. Пришлось брести по скользкой крутой тропинке,шагать по колено в воде (так рассказывали они мне сами). Жорж Санд пыталась торопиться, но дорога была крутая и опасная, да и стемнело давно. А я тем временем стоял у окна и ждал, когда они придут. Но их долго не было, я не знал что делать, поэтому стал думать куда они могли пропасть.
От тревоги я играл удивительную и своеобразную пьесу. "...Увидя нас входящими, он с громким криков вскочил из-за инструмента и сказал с растерянным видом: "Ах, я знал, что вы умерли..." Он был словно в бреду. Потом сознался, что видел сон, и не различая более сна от действительности, он как будто задремал... Он видел себя потонувшим в озере, тяжёлые ледяные капли мерно падали ему на грудь"- позднее вспоминала Жорж Санд.


20 мая

Моё состояние здорвья внушало Жорж Санд серьёзные опасения. В начале 1838 года я перенёс серьёзное лёгочное заболевание. Мне доктора сказали, что мне стоит пожить на юге. Так у нас с Авророй родилась идея поездки к Средиземному морю. Только нам не хотелось в Италию. Хотелось пожить в глуши, насладиться нетронутой природой. По совету друзей мы решили отправиться на Майорку, у берегов Испании.
И вот мы на Майорке, в городе Пальма. Нас ошеломило то что здесь росла пышная тропическая растительность, весь день светило знойное солнце. Я не мог представить, что в Париже сейчас слякоть.
Я радостный писал письмо другу Юлиану Фонтане:"Я в Пальме, среди пальм, кедров, кактусов, оливок, апельсинов, лимонов, алоэ, фиг, гранатов... Небо, как бирюза, море - как лазурь, горы - как смарагды, воздух - как на небесах. Днём солнце, жарко, все ходят в летнем. Ночью отовсюду раздаётся пение, звон гитар. Огромные балконы, увитые виноградными лозами, дома в арабском стиле..."
Я вначале даже и забыл о своей болезни. Я очень долго гулял, проходил большие расстояния, катался на ослике, загорал.
Но вскоре в этом райском местечке наступила пора проливных дождей. Наш домик сразу же просырел. Я сильно простудился, был сильный кашель. Хозяин дома подумав, что у меня чахотка оказался давать нам квартиру. Но куда нам было деваться?
Место нашлось только в старом заброшеном монастыре. Вокруг здания была самшитовая роща. По вечерам здесь было очень жутко. Из-за густого тумана невозможно было ничего увидеть за пределами монастыря. Этот туман проникал в холодные кельи монастыря. Печей там не было,нам всё время было холодно. Я даже представить себе не могу то что "я" пережил такой холод.



3 апреля

Новая встреча

На одном музыкальном вечере моё внимание привлекла молодая женщина. Тёмно-каштановыеволосы, чёрные большие глаза, на губах добрая улыбка. По её мужскому костюму я догадался, что она знаменитая французская писательница Жорж Санд. Настоящее имя её было Аврора Дюдеван, однако в широких кругах она была больше известна под псевдонимом.
При более близком знакомстве я убедился, что молодая писательница была одарённым человеком: прекрасно рисовала и пела, неплохо играла на фортепиано. Всегда готова слушать хорошую музыку.
Я записывал о ней в моём дневнике вот такие строки: "Она проникновенно смотрела мне в глаза, пока я играл. В моих глазах отражались её глаза: тёмные, странные, что они говорили? Она облокотилась на пианино, и её ласкающие взоры отуманили меня... Она меня любит...Аврора, какое очаровательное имя!"



15 марта.

По пути в Париж я заехал в город Дрезден. Случилось так, что знакомая мне польская семья в это время находилась в Дрездене. В этом доме я был в пятнадцать лет. Маленькой дочери Водзинских, Марысе было тогда шесть лет. Малышка прислушивалась к моей игре и очень точно напевала многие из мелодий, у неё наверно был верный слух. То теперь она стала цветущей семнадцатилетней девушкой. хорошо рисовала и пыталась сочинять музыку. но её нельзя было назвать красавицей: широкий склад лица, массивный нос, слишком узкие глаза. Но для меня это не были недостатки.
Встречаясь, мы весело беседовали. Вскоре мы стали женихом и невестой. Но из-за сословной спеси семейства Водзинских брак не состоялся.




14 февраля

Лето 1835 года принесло мне очень много радости.
Мои родители выехали за границу, чтобы полечиться в Карлсбаде минеральными водами. Когда я об этом узнал, то отправился туда же. Вот это была радостная встреча! Мы начали гулять по парку и окрестностям Карлсбада. "Вот оно осуществилось, это счастье, счастье и счастье- писал я так моим сёстрам: Изабелле и Людвике.- Наша радость неописуема. Мы только и делаем, что обнимаемся... Вместе гуляем, ведём мамочку под руку, говорим о вас... рассказываем друг другу, как часто думали один о другом. Вместе пьём и едим, и ласкаем друг друга, и ворчим друг на друга... Я на вершине блаженства..."
Я и не замечал как пролетали дни. Провожая родителей я им не показывал, как для меня было тяжело расставание.


26 января 1849 года.

Сегодня я хочу рассказать вам о моей новой дружбе.
Познакомился я со своим ровесником - Робертом Шуманом, а также с его невестой Кларой Вик. Шуман оказался авторов восторженных статей о моих произведениях, напечатанных в "Новой музыкальной газете". А исполнение моих этюдов Кларой Вик просто поразили меня. Впервые (не считая Листа) я увидел, что эти пьесы исполнялись с таким совершенством и столь одухотворённо.


5 января 1849 года

В летнее время я часто выезжал из Парижа. Иногда и ездил за границу. И от каждой поездки я получал много новых впечатлений.
Весною 1834 года в одном из немецких городов происходил торжества, посвящённые музыке великих австрийских и немецких композиторов: Генделя, Моцарта, Бетховена. Сколько там прекрасных произведений я услышал! На том фестивале я подружился с немецким композитором и пианистом Феликсом Мендельсоном. Он был всего лишь на год меня старше, но уже был широко известен как пианист и композитор.
Вместе со своим другом и Мендельсоном я совершил поездку по рейну - великая немецкая река. Мы любовались её берегами, знакомились по пути с городами и селениями, слушали старинные легенды о народе.
В Дюссельдорфе мы выступали в доме академии искусств. У нас получилось состязание. Всем больше всего понравился я. Я даже от сестры Мендельсона услышал, что её брат отзывался обо мне с восторгом и считал меня первым пианистом мира. Такими словами я был поражён. Это сравнимо с тем, что если вас будет хвалить человек у которого чин выше. Ведь Мендельсон был уже широко известен и говорит обо мне такое.Беру на себя смелость надеяться, что такое отношение к моей игре на фортепиано связано с некоторой новизной её по сравнению с тем, к чему привыкли слушатели. И сегодня я хочу вам рассказать немного об этом человеке, вспомнить о нём ровно через год после кончины.
Якоб Людвиг Феликс Мендельсон-Бартольди родился в Гамбурге 3 февраля 1809. Феликс был вторым ребенком в семье; его старшая сестра Фанни была одаренным музыкантом. В 1812 семья переехала в Берлин. В 1817 он начал брать уроки композиции у К.Цельтера, друга Гёте, и к 1820 в его портфеле накопилось довольно много сочинений, пока не слишком оригинальных, но поразительно складных для ребенка такого возраста. Успешно прошли встречи молодого композитора с выдающимися музыкантами той эпохи, особенно с И.Мошелесом, однако отец Феликса все еще не был уверен в том, что сыну предназначено стать профессиональным музыкантом, и в 1825 он отвез мальчика в Париж, чтобы показать его Л.Керубини, крупнейшему музыкальному авторитету Франции и человеку, известному своей язвительностью и консервативными взглядами. Вопреки ожиданиям, Керубини весьма благосклонно отнесся к Феликсу и предрек ему большое будущее. В 1830 он посетил Рим, где встретился с Берлиозом и начал работу над двумя симфониями – Четвертой ля мажор (Итальянской, 1833) и Третьей ля минор (Шотландской, 1842); в 1832 снова побывал в Париже, где приобрел новых друзей (среди них – я). Разочарование принесла премьера Пятой симфонии ре мажор (Реформационной) в 1831. Вскоре Мендельсон принял должность музик-директора Дюссельдорфа, но в результате конфликтов и интриг вынужден был уйти; в 1835 он получил пост руководителя лейпцигского оркестра Гевандхаус.
В конце 1835 внезапно скончался отец композитора. От этого потрясения Мендельсон долго не мог оправиться.Оставшиеся годы своей жизни Мендельсон провел главным образом в Германии и Англии.В Германии деятельность Мендельсона распределялась между Берлином и Лейпцигом. После поездки в Англию в 1847 он вернулся в Германию совершенно обессиленным. В довершение пришло известие о смерти любимой сестры Фанни.
Умер Мендельсон в Лейпциге 4 ноября 1847.



4 ноября

В один год со мной в Париж приехал Адам Мицкевич. Дом поэта был местом постоянных встреч польских эмигрантов. в кругу друзей поэт нередко читал свои творения. Героические поэмы "Пан Тадеуш", "Конрад Валленрод" и "Дзяды" производили на меня огромное впечатление.
В детстве, прекрасные произведения Мицкевича побуждали меня к импровизациям на мелодии польских песен. Моя игра глубоко волновала собиравшихся у Мицкевича соотечественников и самого поэта. Их слёзы, вызванные моей музыкой, разве не лучшая награда для национального художника?
Вот мне уже тридцать восемь лет. И я уже много чего знаю на этой земле. Но что же будет со мной через год? 17 октябя 1849 года? Может быть меня тогда у же не будет, а может я буду жив и здоров. Мне очень хочется знать?



17 октября 1848 года

Зарабатывал я в то время не мало, но возрастали и расходы. Мою скромную комнатку на пятом этаже, пришлось заменить большой квартирой с хорошо обставленной мебелью, одежду пришлось заказывать у лучших портных в этих местах, держать свой собственный экипаж, ибо в домах банкиров и аристократов не полагалось приезжать в извозчичьем фиакре.
Нередко мне приходилось выступать в салонах французских и польских аристократов, в богатых домах банкиров, и я очень хорошо знал цену салонным комплиментам и лести. Не здесь было искать сочувствия и понимания своим творческим поискам.





23 сентября

Первый мой публичный вокально-инструментальный концерт "Господина Шопена из Варшавы", как меня тогда называли состоялся 26 февраля 1832 года в зале Плейеля. По обычаю в нём принимали участие несколько других артистов и симфонический оркестр. Чтобы привлечь внимание публики, маститый Калькбреннер написал специально для этого концерта громогласный полонез для шести роялей, сольную партию в этой пьесе исполняли попеременно сам Калькбреннер и молодой дебютант,то есть я. В эту программу также вошли первая часть Фа-минорного моего Шопена и его вариации на тему моцартовского "Дон Жуана".
Успех был сродни сенсации. И хотя концерт не дал значительного сбора, но я сразу же стал известен и знаменит. Газеты писали о моей поэтической игре и удивительно своеобразном композиторском таланте. Мне предложили вести уроки в богатых аристократических домах. Вскоре я стал модным и хорошим педагогом фортепианной игры. И с каждым днём всё больше и больше людей хотели стать моими учениками. Многие часы я слушал игру быздарных любителей и любительниц, жён и дочерей богатых банкиров и аристократов. По пять, а иногда и по семь часов я давал уроки, и это были утомительные, напряжённые часы, отнимавшей много энергии, отвлекавшей меня от музыкального творчества.


26 августа

Это мои друзья. Фотографии расположены так: Лист, Калькбреннер, Герц, Гиллер, Тальберг.





я бы очень хотел чтобы вы знали этих людей по портретам.

Я был неопытный в житейских делах, чувствовал себя одиноко и беспомощно в хаотическом водовороте парижской жизни. Циничные буржуазные нравы Парижа, корысть во всех видах отталкивающе действовали на меня. И в то же время духовная атмосфера революционного Прижа 30-х годов властно захватывает меня. Здесь собрались самые знаменитые люди артистического мира: пианисты-виртуозы, Известные певцы. В салонах выступают писатели и поэты. Моя душа полна яркими впечатлениями о парижской музыкальной жизни. Какое большое разнообразие оперных спектаклей, как высок уровень их музыкального исполнения! Только здесь можно узнать, что такое пение!
Но больше всего меня интересовали пианисты. В 30-ые года блистают прославленные виртуозы: Лист, Тальберг, Гиллер, Герц, Калькбреннер. Совсем скоро они все становятся моими друзьями. Они почитали мой талант.


12 июля

В моей музыке, этого не желая, были ноты острой душевной боли, мрачного оцепенения сменялись мятежными порывами, мужественным стремлением к героической борьбе.
Когда я в сентябре 1831 года прибыл в Париж, то поселяюсь в небольшой комнате с балконом на пятом этаже старинного дома по бульвару Пуассеньер. Из окна я дивился на прекрасный вид на бульвары Пантеона до Монмартра. Не раз я видел как площадь и бульвары заполнялись толпами народа, певшими "Марсельезу".
Здесь теперь большая нужда, в обращении мало денег, встречается множество оборванцев с выразительными физиономиями, и не раз слышишь угрожающие разговоры о дураке Филиппе, который еле висит на своём минестерстве. Низший класс раздражён окончательно, ежеминутно готов изменить своё бедственное положение... Малейшее собрание черни на улице разгоняется жандармами.



5 июня

Часы на башнях Штутгарта отбивают ночной час. Ах, сколько трупов прибавилось на свете в это мнгновение! У детей погибли матери, у матерей-дети-сколько рухнувших надежд, сколько горя...
Мой бедный отец... быть может, голоден и ему не на что купить матери хлеба!- Быть может, мои сёстры подверглись ярости разнузданного сброда...
А я здесь ничем не могу помочь, а я здесь безоружный. Иногда лишь вою, изливаю боль на фортепиано, отчаиваюсь-и что же дальше?




3 мая

Только в середине 1831 года мне удаётся вырваться из Вены. По совету друзей я попросил визу в Лондон "проездом через Париж". Это помогло делу.
По дороге я задержался в Мюнхене. Удалось выступить и сыграть перед мюнхенцами новый концерт и "Фантазию на польские темы". Обе пьесы вызвали живой интерес публики. Моя следующая остановка - Штутгарт.
Навсегда останется в памяти этот немецкий город. Здесь до меня дошла роковая весть о разгроме польского восстания. Только теперь я до конца понял, чем была для меня родная и любимая мной страна, родной город, где протекла моё детство и юность. Потеряв родину мне стало очень одиноко, иногда мне даже казалось что я осиротел.


15 апреля

Как хотелось мне очутиться в родной Варшаве, стоять в рядах с товарищами, участниками восстания! Я решил попытаться уехать из Вены, нарушив наказ отца. Однако на первой заставе меня задержали. Оказалось, для того чтобы выехать из австрийской столицы надо было мне иметь особое разрешение и новый паспорт.
Ни на минуту не покидают меня тяжёлые думы о судьбе родины, меня тревожит жизнь и участь родных и близких, судьбы товарищей, участников восстания. Даже музыка не радует меня нынче, я жажду смерти и хотел бы только ещё раз увидеть родителей... Всё, с чем я до сих пор встречался на чужбине, кажется мне таким давно знакомым, таким невыносимым и ещё более будит во мне тоску по родине, по тем прекрасным минутам, которые я не умел ценить там... Люди здесь мне чужды; они... делают всё слишком аккуратно, слишком плоско, слишком посредственно, и это выводит из себя...



3 апреля.

Сегодня я узнал о том что пришла весть о вспыхнувшем в Польше восстании. Вместе со своим другом Титом Войцеховским я решил тотчас же вернуться в Варшаву, с тем чтобы принять участие в развёртывающихся событиях. Однако полученное от отца письмо расстроило план. В категорической форме Николай Шопен (отец) настаивал на том, чтобы я оставался за границей и не возвращался в Варшаву.
Моё сердце трепетало от негодования и боли. С того дня, как я узнал о событиях 29 ноября... я не испытывал ничего, кроме щемящей тревоги и тоски...



16 марта

Критика отмечала редкую оригинальность моей игры и произведений. Больше всего поражало их, что в моей игре вовсе не было бравурности, столь характерной для тогдашних виртуозов. Для публики, привыкшей к стукотне здешних пианистов, я играл слишком слабо или, вернее, слишком нежно, ведь это моя манера игры. И чтобы вам это доказать посмотрите видео внизу блога. Мне самому понравилось как это видео смантировали красиво. Советую дорогие мои читатели посмотреть и послушать.



1 Марта того же года

Я вспомнил, что когда мне было шестнадцать лет я увидел строки: "Удивительные способности. Музыкальный гений"- эти строки написал обо мне написал Юзеф Эльснер, но я не горжусь тем, что обо мне у многих такое мнение, ведь чтобы играть как гений надо тренироваться изо дня в день, из года в год чтобы быть таким. И когда коллеги Эльснера упрекали меня за излишние вольности, которые они усматривали в ученических работах, маститый музыкант возражал: "Оставьте его в покое. Он идёт по необычному пути потому, что и дарование его необычное. И не придерживается строгих школьных правил, ибо имеет собственные".


25 февраля 1848 года.

Я был так счастлив когда вспомнил что в детстве я с сёстрами организовал "Литературное общество развлечения". Писали мы весёлые стихи, рисовали дружеские шаржи, карикатуры. Помню я как в один из моих летних приездов в Шафарню - имение родителей моего товарища Доминика Дзевановского - я выпускаю рукописную юмористическую газету "Курьер Шафарский", названная так в подражение известной газете "Курьер Варшавский". Со всей серьёзностью я под псевдонимом "Пишон", составленным из букв моей фамилии, повествую разного рода забавных проишествиях.
"Местные новости. - 11 августа сего года Фридерик Шопен скакал на горячем коне. Вступив в состязание с идущей пешком пани Дзевановской, опередить её не смог (виноват в этом не он, а конь), однако же одержал победу над панной Людвикой, которая, шагая пешком, была уже близко к цели.
15 августа получено важное известие: в уголку за сараем Индюшка села высиживать яйца. Это важное событие не только увеличивает семью Индюков, но сверх того обещает увеличение хозяйственных доходов...
29 августа того же года господин Пишон, прогуливаясь... услышал Каталани, которая сидела на изгороди и во весь голос что-то пела. Пение его очень заинтересовало, он хорошо расслышал мелодию песни, но не мог разобрать слова... Побуждаемый любопытством, он вынул три гроша и предложил их певице с тем, чтобы она ему повторила песню. Она долго смущалась и отнекивалась, однако, соблазнённая тремя грошами, всё же решилась и спела мазурочку:"...Посмотри, там за холмами, за холмами волк танцует, видно, нет жены у волка, потому он так тоскует..." Конечно, на заборе сидела просто неизвестная мне девчонка. Ведь Анжелика Каталани – это...
Анжелика Каталини-эта очень добрая знаменитая итальянская певица. Она в 1820 году выступала в Варшаве. Присутствовала на моём первом концерте и подарила мне красивые часы.




19февраля.

Мои воспоминания

Сегодня 16 февраля 1848 года и с этого дня я буду записывать все свои мысли и воспоминания.
Я давал сольный концерт в зале Плейеля. На эстраде стоял самый лучший рояль, лестница и зал были убраны цветами. В концете принимали участие скрипач Алар и виолончелист Франшомм. Я выбрал следующие пьесы: недавно сочиненную Баркаролу, нежную мечтательную Колыбельную, новые ноктюрны, а также прелюдий, этюды, мазурки, вальсы и особенно любимое публикой второе скерцо. Все кто меня знал обращали внимание на мою бледность и страдальческое выражение лица. Но я был поражон: когда я обычно уходил со сцены были бурные аплодисменты и многие даже аплодировали стоя, а сегодня не того, не другого. В артистической комнате я почти потерял сознание, а ночью я вообще не мог заснуть:стал задыхаться, меня терзал мучительный кашель. Сколько же мне осталось жить?